/ночь 24е сутки, ночь с 26х на 27е сутки/
/написано в соавторстве с Доминикой дэ Мортэлль/
Еда! Какая вкусная еда! Наверное, боги ниспослали мне лучших яств планеты!
На самом деле в моей тарелке лежала перловая каша. Никакого мяса, соуса и гарнира. Одна холодная, перловая каша. Ну и что, что она холодная? Зачем сетовать на то, что, если перевернуть тарелку, каша так и останется прилипшей к ней? Плевать на отсутствие масла и соли!
Я запихиваю в себе очередную порцию этого «счастья» и иду за добавкой. Не понимаю я, почему люди всегда так косо смотрят на меня, когда я ем? Дурачьё…Помню, как ещё во времена бундесвера мой армейский приятель рассказывал о пользе вегетарианства, и о том, что нужно есть только растительную пищу. Вот придурок, неправда ли? По-моему нужно есть то, что тебе нравится, и в таких объёмах, каких тебе хочется.
Нет, всё-таки замечательная каша! Как бы ни кривились окружающие, а каша вкусна, как никогда!
Какой-то мужчина призвал к порядку собравшихся и начал инструктаж. Мне пришлось его выслушать(да и повар наотрез отказывался давать мне новую порцию), ведь это было моё первое дежурство. Нового из его слов я для себя ничего не почерпнул, ведь аналитики во главе с Дейтонном сегодня уже всё доходчиво объяснили…раз эдак пятнадцать подряд. Нам с Алексом был назначен район невдалеке от штаб-квартиры Божьего Гнева. Не знаю, почему так решило начальство, но ему, как обычно, виднее. Андэрсон жутко расстроился этому, ведь ему так хотелось быстрее «нести кару господню методами праведными». Я же вздохнул с облегчением. Денёк выдался и так не самый приятный, да ещё и торчать в Богом забытом районе с этой скотиной в придачу, да выслушивать его жалобы\просьбы\приказы\нравоучения\банальное нытьё (выберите из списка подходящее вам) было выше моих и без того невеликих сил. Алекс порывался идти к О’Донелу и просить благословления на «труды тяжкие», но я его разубедил в этом. Дипломат из меня всегда был неплохой, чего стоит только, как ещё мальчишкой я «разрулил» неприятный инцидент с другой подростковой бандой в родном Дортмунде. И вновь искусство дипломатии не подвело меня. А именно, я легко, но крайне болезненно ударил кулаком в рёбра Алекса и зло посмотрел на него, после чего мы отправились к выходу из здания. Но на выходе Андэрсон куда-то пропал, а, как и когда это случилось, меня не волновало, главное – он оставил меня в покое. Через несколько минут ко мне подошли двое. Один из них сказал, что, так как я новенький в городе, то меня прикрепили к ним. И теперь мы должны отправиться на дежурство.
О самом дежурстве рассказать особо нечего, положенное время мы провели в указанном районе, после чего нас сменили другие оперативники. Точно так же прошли и следующие два дня, даже пропавший куда-то Алекс не выскакивал, как чёртик из табакерки с новыми идеями по ухудшению моего самочуствия и настроения. Третье дежурство было катастрофически скушным, и по его окончанию
спать мне совершенно не хотелось, и мы(с моей подачи, конечно) отправились в ближайший бар. Пиво, действительно, оказалось хорошим, как и говорили мне матросы с сухогруза, на котором я прибыл в этот город. Денег с собой было немного, поэтому погулять так, как хотелось мне не получилось. Всё прошло тихо и прилично, хотя одного их моих новых приятелей, что называется, развезло. Подвыпившие оперативники поведали мне огромное количество баек про сотрудников Божьего Гнева. Особенно мне запомнились рассказы про какую-то девушку с веснушками на лице, которая, по их словам, была, чуть ли не женским воплощением всех киношных героев боевиков. Посидев в баре, мы отправились обратно «домой». До штаб-квартиры мы добрались без приключений.
Поднявшись на четвёртый этаж, я зашёл в своё царство абсурда(оно же комната, в которой я жил). Разувшись, я забрался в спальный мешок и закрыл глаза, предвкушая несколько часов спокойного сна. Хмель ещё не выветрился у меня из головы, и мне это очень нравилось. Приятное тепло растекалось по телу, и я поудобнее улегся на полу. Тишина успокаивала, и вот уже сон потихоньку стал обволакивать моё сознание, погружая его в приятную дрёму.
Но этому счастью было не суждено длиться долго. Второй раз за сутки мне не давали выспаться. Музыка, доносившаяся из-за стены, была слишком громка для уставшего оперативника. Первой мыслью было: «Неужели Алекс ещё научился играть на скрипке, чтобы не давать мне покоя?!». Громко и весьма красочно выругавшись, я выбрался из мешка и обулся. Подойдя к двери комнаты, в которой звучала музыка, ваш покорный слуга постучал в двери. Но никакой реакции на это не последовало. Вновь стук в моём исполнении, но намного настойчивее. И вновь ответом стали переливы мелодии. На щеках заиграли желваки, а терпение моё подошло к концу. С силой надавив на дверную ручку, я открыл дверь и увидел какую-то девушку, самозабвенно играющую на скрипке.
- Прошу вас, фройляйн, удосужьтесь прекратить играть. Мои нервы за сегодняшний день уже и так на пределе. – Злоба на девушку и усталость уже построили свой форпост в моём сознании.
- Вам так не нравится классическая музыка? – Она удивлённо изогнула бровь.
Объяснять, что мне очень нравится такая музыка, только я предпочитаю Бетховена, не было ни желания не сил.
- Глупая девчонка! Прекращай игру, дай поспать! – Из-за ярости, так и кипевшей во мне, выговор слов оставлял желать лучшего, но смысл она поняла.
- Классическая музыка успокаивает нервы, вам как раз не повредит…– Сказала девушка, но играть не перестала.
Есть у меня странная черта характера – когда кто-то выводит меня из себя(Алекс не в счёт), я не кричу, не порываюсь рассказать о оппоненте всё, что мне хочется сказать, но становлюсь любезным до невозможности.
- Фройляйн дурно воспитали родители. Ничего страшного, как говорится, лучше поздно, чем никогда. – Расстёгиваю ремень, и вытаскиваю его из штанов.
-В Америке ваши действия бы уже считались сексуальным домогательством и сулили мне неплохую сумму за моральный ущерб – Переводит взгляд с моего лица на ремень у меня в руках.
Делаю шаг в её сторону, она опускает скрипку и неуверенно пятится к стене. Господи! Насмотрятся девушки фильмов про насильников-убийц и потом думают, что если ремень покидает петли штанов, то их обязательно хотят изнасиловать. И эта дурочка, наверное, решила, что я один из этих ублюдков. Беру её за руку и сильно дергаю на себя, но она оказалась не так проста, как я ожидал. Удар в корпус, естественно, был пропущен мною, но в пах она попасть не смогла, ведь я сместился на полшага вправо и подставил под удар бедро. Крепко сжав пальцы на её руке, делаю рывок вперёд, оказываясь у неё за спиной, но руку не выкручиваю – всё-таки передо мной была миловидная девушка(миловидность к своему глубочайшему сожалению, была замечена только сейчас, а ведь события могли развиваться совсем по другому!), а не настоящий противник, которого надо обездвижить. Но когда я замахиваюсь ремнём, она инстинктивно, пытаясь уйти от удара, делает рывок вперёд. Неприятный хруст и она оседает на пол. Девчонка получила своё, и это не моя вина, что ей не хватило ума решить всё словами. Иду к двери, стараясь не смотреть на неё, но, уже переступая порог, бросаю на неё взгляд. Чёрт! Помнится, были у какого-то не то писателя, не то художника такие слова: «Женщина неправа до тех пор, пока не заплачет». И я полностью согласен с его авторитетным мнением. Но эта девчонка не плачет, просто слёзы текут по щекам. Такое ощущение, что она пила чай, когда неведомым образом слёзы решили проявить себя.
«Пьяный идиот, что ты наделал?!» мысленно ругаю я себя. Хмель выветрился из головы так быстро, что я и заметить не успел, как и когда это произошло. Не говоря ни слова, поднимаю её на руки и как можно быстрее несу её в больничное крыло.
Отредактировано Курт Штайнер (2006-11-01 10:32:42)
